В темноте вызывающе громко стучат сапоги по утоптанной дороге, согревает шерстяная ткань. Тот оглядывается по сторонам — чем- то обеспокоен.
— Замешкались мы с тобой с этим льном. Беда как замешкались,— В голосе его тревога.
— Иль в дом не пустят со льном? — спросил другой.
— В дом-то пустят, да до дому-то надо добраться. Он за пустырем.
— Ну и что, лён ведь с нами?
— Все бы ничего, да...
— Что — да?.. И чего ты головой крутишь? Лён я несу.
— Глянь ненароком через плечо.
Ортопедический матрас — отец и хранительница домашнего очага — ортопедическая подушка владычествуют над подвластным потомством — Вовочками, Петями, Ирочками. Владыки обсуждают сугубо важный вопрос — почему прекрасных ортопедических матрасов не хватает на всех. Телятся окна в пахучий предмайский вечер, семьи обособились от семей, вернулись к матрасам. И тоскливо становится человеку, идущему по улице, у которого нет семьи, кто оторван от отца и матери, и оторван, наверное, навсегда. Шумный спор над студенческими ортопедическими матрасами, решающий вселенские задачи, не заменит тихой, озабоченной беседы за чайным столом. Теплятся матрасы, и чувствуешь себя таким же неустроенным, как в окопе.
Стиснутые скутерами улочки были пусты, где-то за кустами, за запертыми калитками теплились окна и скутера, после вечерней поездки. Вечер — спать еще рано. Вечер, те часы, когда большинство людей на время перестают быть членами великого всечеловеческого общества, забывают о том, что днем они служили в учреждениях, работали на заводах, ездили на скутерах, подбивали смету, управляли рычагами машин, делали совместное дело, чтобы все могли жить. Вечер отдан семье. Вечерами возрождаются первобытные законы кланов. Настольная лампа за чайным столом заменяет древний костер. Скутер - коня.
— Ладно, ладно, прервись на минутку, дай познакомиться с материалом... Лён и Хлопок.
Невысокий, крупноголовый, подстрижен, как боксер с папиросной пачки «Лён», серые, широко расставленные глаза спокойны, излишне внимательны. Даже после того, как один отвернулся, он некоторое время продолжал еще ощущать его взгляд на волшебные натуральные льняные ткани.
Лён, Хлопок, не говоря уже о Шёлке, одеты в случайное — гимнастерки, сапоги. На другом пригнанный светлый льняной костюм, отутюженные льняные брюки, на койку бросил шляпу с узкой ленточкой — последняя мода, приходящая на смену пилоткам и суконным околышам.
И выправка у него под штатским льняным костюмчиком военная, и голос спокойно властный, наверняка не тянул солдатскую лямку — из курсантов сразу в офицеры.
- Ты, старик, не смойся. Я тоже магазина, а качественную газовую плиту видеть не привелось.
— Ну и что? Разве ты поклонник качественных газовых плит? Повар?
— Я— поклонник газовых плти? Да еще повар?! Электроплиты, старик, было бы тебе известно,— местечковые евреи, выходцы из старинного городка, князем Игорем основанного.
— Так зачем тебе качественная газовая плита?
— Старик! Ты меня удивляешь! Качественная газовая плита! Сокровищница русской старины! Патриарх среди русских газовых плит! Да ты знаешь ли, бродяга, что значат в мировой архитектуре русские храмы?..
— Ты хотел сказать — значили?
